|
Когда Даххак как царь на троне утвердился,
То тысячу годов на царстве он провел.
Всегда к нему судьба бывала благосклонна,
И время долгое таким путем прошло.
Исчезли правила людей благоразумных,
Желаниям глупцов широкий был простор,
В почете волшебство, в презреньи добродетель,
И правда спряталась, а кривда вышла въявь;
Опять ко злым делам простерлись руки дивов
И люди о добре лишь молвили тайком.
Двух чистых девушек, трепещущих, как ива,
Из дома царского в то время извлекли.
Две эти девушки Джемшида сестры были:
Казалося, венец всем женщинам они.
Из скрытых под фатой одна Шехрназ звалася,
Другая - Эрневаз, с лицом, как лик луны.
Обеих во дворец доставили к Даххаку,
Змееподобному их предали во власть;
И воспитал он в них наклонности к пороку,
Коварству научил, искусству волшебства.
Даххак мог научить лишь одному дурному:
Убийства, грабежи, поджоги совершать.
Меж тем в царев дворец Даххаков повар ночью
Двух молодых людей с собою приводил,
То из простых людей, а то и знатных родом,
Чтоб снадобье из них готовить для царя.
Обоих убивал и, мозг их вынимая,
Он пищу из него для змей приготовлял.
Тогда в стране царя два чистых мужа были,
С достоинством большим и честности большой.
Один по имени был Ирмаил - “чист верой”,
Другой же Кермаил - “провидец” - назван был.
Случилось как-то раз, что оба мужа, встретясь,
О разных разностях беседу завели:
О беззаконнике-царе и войске царском,
О злодеяниях, что при еде творит.
Один из них сказал: “Должны мы непременно
Под видом поваров проникнуть до царя,
И способ нам затем какой-нибудь придумать
И мысли надо все направить нам к тому,
Чтоб одного из двух, чью кровь там проливают,
Быть в состоянии от смерти избавлять”.
Пошли и принялись за дело поварское
И блюда стряпали в пропорции они.
В поварне у царя два смелых, бодрых мужа
За дело тайное немедленно взялись.
Как скоро кровь пролить пора им наступила
И душу сладкую пришлось им загубить,
И стражи царские, губители народа,
Двух молодых людей, схватив, приволокли,
Несчастных к поварам стремительно тащили
И об землю лицом швырнули обоих,
То сердце двух мужей тоскою полно было,
Глаза у них в крови и мщенье на уме,
И друг на друга тут они бросали взоры,
При виде тех неправд, что царь земной творит.
Из двух захваченных один был умерщвляем
(Иначе поступить они не знали как),
А после брали мозг из головы барана,
Чтоб к человечьему примешивать его.
Другому юноше, его спасая душу,
Наказывали так: “Укройся поскорей,
И в людные места, смотри, не появляйся;
Пустыня и гора - вот в мире твой удел”.
Потом из головы, нестоющей барана,
Взамен того, еду готовили для змей.
Так тридцать юношей свою спасали душу
В теченье месяца чрез этих двух мужей.
Когда же собралось таких спасенных двести,
Причем никто не знал, кто этот или тот -
Им дали повара немало коз, баранов,
В пустыню это все направили для них.
От них ведут свой род теперешние курды,
Которые забот не знают о домах:
У них жилище все из войлока бывает,
И страха нет у них в сердцах пред божеством.
А беззаконный царь имел такой обычай:
Когда желание являлось у него,
Из воинов своих кого-нибудь позвавши,
Он убивал, сказав: “Ты с дивами в связи”.
А если знатная, красивая девица
И непорочная в гареме где была,
Он, взяв ее к себе, своей рабыней делал.
Обычая царей, законов, прав не знал.
 |
Персидский город. Рисунок из книги “Античная история искусств”. Париж, 1887
|
|
;)
