|
Когда лишь сорок лет Даххаку жить осталось,
Смотри, что Бог послал на голову его.
Глубокой ночью раз, в своих палатах царских
Он сном покоился; с ним Эрневаз была;
И виделось ему: от ветви шаханшахов
Вдруг трое витязей явились перед ним.
Два - старше возрастом, в средине - помоложе;
Он станом - кипарис, с лицом - как у царей,
И опоясан он и ходит с видом царским,
В руке же палица с бычачьей головой.
И быстро он на бой с Даххаком устремился
И палицей нанес удар по голове;
А вслед затем его все тот же юный витязь
От головы до ног арканом охватил
И руки им связал, как камень, неподвижно,
На шею же ему ярмо он возложил,
В позор и слезы вверг, в страдания и горе
И, сыпя пыль и прах на голову ему,
Он к Демавенд-горе среди толпы народа
Повлек стремительно Даххака за собой.
И тут весь скорчился властитель беззаконный,
Как будто внутренность от страха порвалась,
И так пронзительно во сне при этом вскрикнул,
Что зашатался весь на ста колоннах дом.
Вскочили тотчас же, с лицом, как солнце, жены
При страшном возгласе могучего царя,
И Эрневаз к нему с словами обратилась:
“Скажи, о государь! Что сделалось с тобой?
Спокойным сном ты спал в своих палатах царских,
Что ж видел ты сейчас, что чудилось тебе?
Твоим велениям покорно все на свете,
Хранят тебя и зверь, и див, и человек;
Семь поясов земли под властию твоею,
Тебе принадлежит с луны до рыбы все.
Что ж сделалось с тобой, что ты вскочил так с места?
Открой, поведай нам, о мира властелин”.
Могущественный вождь ответил солнцелицым:
“Нет, нет, про этот сон мне следует молчать.
Коли услышите теперь рассказ об этом,
Отчаются у вас сердца за жизнь мою”.
На это Эрневаз сказала властелину:
“Доверить должен бы ты тайну эту нам,
И, статься может, мы найти сумеем средство:
Такой болезни нет, чтоб не было лекарств”.
Тогда из тайника извлек он эту тайну
И рассказал свой сон с начала до конца.
Красавица царю на это отвечала:
“Нет, так не оставляй, а средства поищи.
Самой судьбы кольцо твой царский трон венчает
И славой счастия весь мир ты осветил,
Под перстнем у себя ты целый свет имеешь,
Людей, зверей и птиц, и дивов, и пери.
Кто звезды ведает и из числа мобедов
Мудрейших всех к себе отвсюду собери,
С начала до конца все расскажи мобедам,
Разведай тщательно и тайну разгадай,
Узнай, от чьей руки грозит тебе погибель:
От человека ли, от дива, иль пери.
Когда узнаешь то, прими сейчас же меры,
Нимало не страшись пред ковами врагов”.
Могущественный шах одобрил этот способ,
К чему основу дал сребристый кипарис
Как ворона крыло, был мир во мраке ночи;
Но вот из-за горы светило поднялось:
Тебе б подумалось, что солнце осыпает
Потоком яхонтов лазурный небосвод.
Мобедов-мудрецов, витий и духом бодрых,
Отвсюду, где нашлись, властительный Даххак,
Со всей своей страны вокруг себя собравши,
С унылою душой поведал им свой сон.
Когда на царский зов сошлись они все вместе,
Стал спрашивать Даххак, как излечить недуг:
“Совет, - он говорил, - подайте мне скорее
И для души моей найдите к свету путь”.
А втайне все у них узнать ему хотелось
О добром и худом в течение времен:
“Кто на голову мне удар судьбы обрушит?
Кому достанутся венец мой, пояс, трон?
Или должны вы мне повидать эту тайну,
Иль ваши головы позору я предам”.
Иссохли губы их и щеки побледнели,
Язык словами полн и скорбии сердца:
“Коль скажем мы ему о будущем всю правду,
Погибла сразу жизнь, а ей ведь нет цены;
А если подлинно, что будет, не откроем,
Придется и тогда расстаться нам с душой”.
В течение трех дней так дело продолжалось,
Никто из них не смел открыто говорить.
Но на четвертый день шах гневом распалился
На этих мудрецов, что путь должны найти:
“Или живыми вас на виселицу вздернуть,
Иль будущее мне должны вы показать”.
Поникли головой мобеды все при этом,
Терзалось сердце их, глаза у них в крови.
Средь этих мудрецов, мобедов знаменитых,
Был прозорливый муж, прямой в делах своих,
Безумен, духом бодр; Зиреком прозывался.
Из среды жрецов тут выступил вперед,
Скрепился сердцем он и, всякий страх отбросив
И развязав язык, предстал перед царем:
“Очисти голову, - сказал ему, - от ветра!
Лишь к смерти всяк из нас от матери рожден.
И ранее тебя царей немало было,
Достойных занимать могущества престол,
И много горя им и радостей досталось,
А кончились их дни, и умерли они.
Хотя бы ты стоял железною твердыней,
Судьба тебя сотрет, не выстоишь пред ней.
Со временем твой трон достанется другому,
Кем счастие твое повергнется во прах;
А называться он Аферидуном будет
И небом счастия он станет для земли.
Не родился еще от матери властитель,
И не пришла пора страшиться и вздыхать.
Когда ж от матери он доблестной родится,
Подобен дереву, несущему плоды,
Он станет; возмужав, главой луны коснется;
Искать он будет трон и пояс, и венец.
Высоким станом он сравнится с кипарисом
И на плечо возьмет стальную булаву.
Он поразит тебя дубиной быкоглавой
И из дворца тебя в оковах повлечет”.
Даххак неверный тут к мобеду обратился:
“Зачем вязать меня? За что вражда ко мне?”
И смелый муж сказал: “Ты знаешь, коль разумен,
Без повода никто не ищет делать зло.
Отец его найдет от рук твоих погибель
И горе по отце в нем ненависть родит.
Корова Бермая появится и будет
Мироискателю кормилицей служить,
Но от руки твоей она погибнет также,
И быкоглавою отметит он булавой”.
Внимал словам Даххак, широко слух раскрывши,
И вдруг, лишившись чувств, с престола он упал.
А превосходный муж от пышного престола
Прочь отвратил лицо, боясь беды себе.
Когда ж сознание вернулось к венценосцу
И снова он воссел на царственный престол,
То принялся искать следов Аферидуна
По свету по всему и явно, и тайком,
Спокойствия и сна лишился, аппетита,
И ясный день ему казался темнотой.
|
