|
Когда Даххак бывал в отсутствии из царства,
То казначей его, с усердием раба,
Берег его престол, богатства и палаты:
На диво предан был владыке своему!
По имени его Кондровом называли,
Затем что тихо он к неправде всякой шел.
В ту пору во дворец Кондров придя поспешно,
Владыку нового там в зале увидал,
На месте впереди сидевшего спокойно,
Как стройный кипарис под полною луной;
А рядом с ним Шехрназ, как кипарис высокий,
И лунолицая сидела Эрневаз.
Весь город уже был его войсками полон
И у ворот дворца вооруженных строй.
Имя Кондров значит: тихоход.
Но не смутился он, не спрашивал, что значит;
С приветствием войдя, простерся пред царем
И воздавал хвалы, сказав:
“О, повелитель!
Пусть длится жизнь твоя, пока века текут!
Да будет твой престол счастливым и могучим!
Достоин ты того, чтоб быть царем царей.
Семь поясов земли тебе да покорятся!
Будь головой своей над тучей дождевой!”
Афсридун велел, чтоб подошел он ближе,
И, тайное свое желание открыв,
“Ступай! - сказал ему воинственный властитель,
Для пира царского вес нужное сготовь,
И принеси вина и кликни музыкантов,
Вели кубки налить и накрывать столы.
Кто петь или играть достоин предо мною,
Кто может на пиру мне сердце веселить,
Зови и собери у моего престола,
Как счастью моему приличествует то”.
Услышав эту речь, Кондров спешил все сделать,
Что новый властелин приказывал ему:
И искрометных вин принес и музыкантов
Позвал и знать в камнях, достойную царя.
И Феридун, вином и пеньем услаждаясь,
Всю ночь пропировал, как следует царю.
Как только рассвело, Кондров ушел поспешно,
Владыку нового покинул своего
И, сев на скакуна, что рвался в бег пуститься,
Направился путем к царю Даххаку он.
И вот он прискакал и, пред вождем представши,
Пересказал ему, что видел и узнал,
И говорил ему: “О, царь людей могучих!
Явились признаки упадка дел твоих.
К нам в город прибыли три мужа величавых,
С войсками прибыли они из стран чужих.
В средине держится из этих самый младший:
Он станом кипарис и видом будто царь,
Моложе по годам, но больше по значенью,
Пред теми старшими идет он впереди.
Он носит палицу, с утес величиною,
И затмевает всех в толпе своих людей.
Он на коне верхом в палаты шаха въехал,
И двое витязей повсюду были с ним.
Вошел он во дворец и сел на царском троне
И чары все твои и талисман разбил,
И всех, кого застал тогда в твоих палатах,
Из храбрых витязей, из дивов, слуг твоих.
Он головою вниз их сбросил через стену
И с кровью вместе мозг в одно перемешал”.
Даххак па то сказал: “Он просто гость, быть может.
И с радостью сто нам следует принять”.
На это возразил царю слуга усердный:
“У гостя булава с бычачьей головой,
Садится смело он в твоем покое царском,
С венца и пояса стирает вензель твой,
Под свой закон привел парод неблагодарный;
Коль гостем мнишь его, считай его таким”.
Даххак сказал ему: “Не огорчайся столько;
Когда развязен гость, так это добрый знак”.
В ответ ему Кондров на это так промолвил:
“Я выслушал тебя, послушай мой ответ.
Ведь, если он твой гость, тот витязь благородный,
Зачем ему тогда в гареме быть твоем?
Однако, он сидит там с сестрами Джемшида,
И с ними разговор о том, о сем ведет;
То до щеки Шехрназ дотронется рукою,
То губок розовых коснется Эрневаз.
А в темноте ночной он делает похуже:
Подушку под себя из мускуса кладет;
Тот мускус - две косы твоих двух лунолицых,
Что были для тебя усладою всегда”.
Как волк, рассвирепел Даххак при этой вести
И, слушая ее, уж смерти стал желать;
И в скверной руготне и в криках безобразных
На злополучного излился гнев его:
“Вперед уж никогда, - он закричал Кондрову, -
Ты стражем у меня не будешь во дворце”.
В ответ на то сказал ему служитель верный:
“О, повелитель мой! Я думаю теперь,
Что доли в счастии ты больше не получишь.
Как можешь даровать над городом мне власть,
Когда ты ныне сам лишился трона власти?
И как ты можешь мне правление вручить?
Ведь ты уж удален, как волосок из теста,
С престола своего. Прими же меры, царь!
Зачем не поспешишь дела свои поправить?
Такого случая ведь не было еще”.
 |
Дворец царя. Рисунок из книги А. Парментье “Исторический плъбом”. Париж,
1909 |
|
;)
