БЕЗ ПРОЦЕНТОВ

У горного духа Рюбецаля строгий нрав. Кто нарочито произносит его прозвище, того он безжалостно наказывает. Но если человек взывает о помощи, тому он прощает ненавистное имя.

Краузе был прилежным, добросовестным крестьянином. Не менее трудолюбивой была и его жена Лиза. Но счастье и беда всегда об руку ходят, почувствовали это и на собственной шкуре бедняги Краузе. Два года подряд их посевы выбивало градом. Репа и картофель замерзли в земле. Козы погибли, за ними - куры, первым петух. Даже яблоки и груши и те до срока попадали с веток. Вскоре Краузе со своими тремя детьми проели последний грош. Пришла беда - отворяй ворота! Как на грех, младший сын Тони простудился, да так сильно, что доктор уже беспокоился за его жизнь. Надо добыть для мальчика лекарство в ближайшем городке. А для этого понадобится десять-двенадцать талеров. Краузе посмотрел на Лизу, Лиза - на Краузе. Где взять десять - двенадцать талеров. Копилка - пуста, последний грош проеден. А богатый родственник - торговец, живущий неподалеку, в Силезии?

На следующий день, еще не выпала роса, Краузе проснулся, чтобы идти к богатому родственнику, молить его о помощи и одолжить у него десять - двенадцать талеров на лекарство.

Увы, мольбы и просьбы Краузе не разжалобили богача. - Сочувствую, -проговорил он, едва разжав губы. - Но намой деньги, Краузе, не рассчитывай!

Несолоно хлебавши, поплелся бедолага домой. Неподалеку от самой высокой вершины он остановился передохнуть. С тоской огляделся по сторонам. Небо было голубым и безоблачным. Ветер шевелил траву на косогорах. Да, все вокруг было бы прекрасным, если бы не болезнь маленького Тони! Помочь ему теперь мог только Бог. Либо Рюбецаль...

«Сейчас или никогда!» - подумал Краузе и, обратись к вершине, во всю мочь прокричал:

- Рюбецаль! Рюбецаль! Если ты меня слышишь, помоги!

Ответом ему была тишина, Краузе позвал хозяина гор во второй раз, в третий. Напрасный труд! Ни ветра, ни громового раската. Слышен лишь дальний крик коршуна, да карканье горной галки. « Ну, конечно, - мрачно подумал Краузе, - было бы удивительно...» Он собрался идти дальше, да вдруг услыхал за собою шаги, обернулся и увидел согнутого под тяжестью короба старикашку, маленького, тощего, с лицом, как кора на дереве. Должно быть, один из сборщиков трав и целебных кореньев, каких много по горам бродит.

- Что это ты тут раскричался? - раздраженно спросил старик. Его взгляд из-под кустистых рыжих бровей, казалось, просверлил Краузе насквозь. - Я кого спрашиваю? - Не дождавшись ответа, старик продолжал: - Я знаю тебя, Краузе. Знаю и то, что тебе нужны десять-двенадцать талеров, и для чего они необходимы, мне тоже известно, попал не в бровь, а в глаз, а? Что ж, одолжу тебе сотню. На три года и без процентов.

Краузе показалось, что он ослышался. От неожиданности он не мог вымолвить ни слова.

Старик снял со спины тяжелый короб и поставил его на пригорок.

- Пойди, отсчитай себе нужную сумму, а я пока раскурю трубочку.

В коробе Краузе думал увидеть целебные травы и корешки, но там были золотые и серебряные монеты, жемчуга и драгоценные камни. Сверху лежал кожаный кошель. Краузе мог бы потихоньку прихватить себе что-нибудь из бесчисленных сокровищ. Старик был занят своею трубкой и в его сторону не смотрел. Прошло много времени, прежде чем он обернулся к крестьянину.

- Ну, что, готово дело?

- Да, - кивнул Краузе. Он взял из короба точно сто талеров и хотел, чтобы владелец их пересчитал.

- Как будто я не знаю, что ты взял ровно сотню! - фыркнул старик. - Что еще?

- Необходима расписка, иначе я не могу взять в долг такую огромную сумму.

- Ладно, - согласился старик и выудил откуда-то из воздуха исписанный листок бумаги. - Посмотри, все ли правильно здесь написано. Сотня талеров, без процентов одалживается па три года здесь, у самой высокой вершины Исполинских гор.

И он выдернул из шляпы самое большое перо. С кончика его свисала чернильная капля, Краузе написал в конце расписки крупными четкими буквами свое имя. Старик помахал листочком в воздухе, чтобы чернила высохли, сложил расписку и сунул ее себе в карман.

- Что ж, Краузе, желаю счастья! Пусть тебе и твоей жене повезет. Ах, да, вот еще... - Он порылся в карманах и вытащил корешок странного вида. - Положи его Тони под подушку, как придешь домой. Ему это поможет.

Только Краузе собрался поблагодарить старика, как тот поспешно взвалил себе на спину короб, коротко кивнул и отправился на вершину. Удаляясь, он становился все больше и больше, рос и рос, пока вовсе не исчез из вида.

Может, Краузе все это приснилось? Он бы поклялся в этом, если бы у него не было в руках денег и корня необыкновенной формы.

Облегченно вздохнув, Краузе побежал домой, не обращая внимания на каменные уступы и ручьи, не боясь споткнуться и полететь с высоты. Кажется, счастье наконец-то ему улыбнулось! Таинственный корень сделал свое дело. У малыша Тони, еще вчера горевшего от лихорадки, утром жар исчез, глаза повеселели!

Все теперь ладилось у Краузе. Счастливая звезда вновь воссияла над их домом.

Вскоре по двору разгуливали молодые козы, кудахтали куры, прыгали и веселились дети. Взрослые трудились не покладая рук, с благодарностью вспоминая своего благодетеля, с той самой встречи на вершине горы Краузе знал, чей он должник. Догадывалась о том и Лиза.

Три года - недолгий срок. Краузе своевременно собрали сотню талеров, даже немножко больше. В назначенный день они впятером, в праздничной одежде, отправились в горы, к известной полянке неподалеку от вершины. Старший Краузе шел впереди с кошелем в руках, где лежала сотня талеров. Ветер шевелил траву. Небо было голубым и безоблачным. Мир и на самом деле был прекрасен.

- Господин и повелитель! - закричал во все горло Краузе. - Я здесь, и со мною сотня талеров, которые я тебе должен.

Ни звука в ответ, ни шелеста, ни шороха. Краузе позвал хозяина гор во второй раз, в третий. Тишина. Вокруг ни души, ни лесников, ни собирателей целебных трав. Лишь вдали слышен крик птицы-разбойницы, да карканье горной галки.

Еще раз позвал Краузе властелина гор, а потом, рассердившись, крикнул:

- Рюбецаль, Рюбецаль, возьми же свои деньги! И вновь тишина, только от ветра шелохнулись чуть-чуть листья на деревьях, да вдруг пролетело что-то белое. Листок бумаги! Малыш Тони принял его за огромную бабочку и понесся за ним. Гонялся, гонялся, пока, наконец, поймал.

Когда мальчик принес листок отцу, тот увидел, что это расписка, Он собственноручно подписал ее три года назад. Только теперь написанное было перечеркнуто, а в самом низу добавились два слова: «За благодарность» и стояла огромная буква «Р», украшенная затейливыми завитушками, как какая-нибудь королевская подпись.

Краузе не знал, что и сказать, Лиза тоже.

- Подойдите ко мне, дети, - позвала она малышей. - Давайте споем владыке гор, отблагодарим его за доброту.

И они от всего сердца спели свою самую любимую песню «С вершины снежных гор течет, течет ручей».

Они пели чистыми, звонкими голосами, а Краузе подпевал им басом. Ветер уносил старинную песню в горы, в голубую даль. Там высоко, на вершине был тот, кто услыхал их пение и понял, что они очень и очень ему благодарны.