Реферат: Дмитрий Сергеевич Мережковский
Реферат: Дмитрий Сергеевич Мережковский
Мережковский
Дмитрий Сергеевич - известный поэт, романист, критик и публицист. Родился в 1866 г. Отец его занимал видное место в дворцовом ведомстве. Окончил курс на историко-филологическом
факультете Петербургского университета. Женат на известной
поэтессе-модернистке З.Н. Гиппиус (XIII, 577). С 15 лет помещал стихи в разных
изданиях. Первый сборник его стихотворений появился в 1888 г. Очень много Мережковский, вначале своей деятельности, переводил с греческого и латинского; в
"Вестнике Европы" (1890) напечатан ряд его переводов трагедий
Эсхила, Софокла и Еврипида. Отдельно вышел прозаический перевод "Дафниса
и Хлои", Лонга (1896). Переводы трагиков изящны, но, очень рано
Мережковский выступает и в качестве критика: в "Северном Вестнике"
конца 1880-х годов, "Русском Обозрении", "Труде" и других
изданиях были напечатаны его этюды о Пушкине , Достоевском , Гончарове ,
Майкове , Короленко , Плинии, Кальдероне, Сервантесе, Ибсене, французских
неоромантиков и пр. Часть их вошла в сборник: "Вечные Спутники" (с 1897 г. 4 изд.).
В
1893 г. издана им книга "О причинах упадка современной русской
литературы". Крупнейшая из критических работ Мережковского (первоначально
напечатана в органе новых литературно-художественных течений "Мир
Искусства") - исследование "Толстой и Достоевский" (2 т., с 1901 г. 3 изд.). Из других критико-публицистических работ вышли отдельно: "Гоголь и Черт"
(с 1906 г. 2 изд.), "М.Ю. Лермонтов, поэт сверхчеловечества" (1909 и
1911), книжка "Две тайны русской поэзии. Тютчев и Некрасов" (1915) и
брошюра "Завет Белинского" (1915). В "Северном Вестнике" 1895 г. Мережковский дебютировал на поприще исторического романа "Отверженным",
составляющим первую часть трилогии "Христос и Антихрист". Вторая
часть - "Воскресшие боги. Леонардо да Винчи" - появилась в 1902 г., третья - "Антихрист. Петр и Алексей" - в 1905 г. В 1913 г. издан отдельно (печатался в "Русской Мысли") 2-томный роман "Александр I". В
начале 1900-х годов Мережковский, изжив полосу ницшеанства, становится одним
из главарей, так называемого "богоискательства" и
"неохристианства", и вместе с З. Гиппиус, Розановым , Минским ,
Философовым и др. основывает "религиозно-философские собрания" и
орган их - "Новый Путь". В связи с этим перестроем миросозерцания,
получившим яркое выражение и в исследовании "Толстой и Достоевский",
Мережковский пишет ряд отдельных статей по религиозным вопросам. С середины
1900-х годов Мережковский написал множество публицистических фельетонов в
"Речи" и др. газетах, а в последние годы состоит постоянным сотрудником
"Русского Слова". Религиозные и публицистические статьи
Мережковского собраны в книгах: "Грядущий Хам" (1906), "В тихом
омуте" (1908), "Не мир, но меч" (1908), "Больная
Россия" (1910), "Было и будет. Дневник" (1915). В Париже
Мережковский, совместно с З. Гиппиус и Д.В. Философовым, напечатал книгу
"Le Tsar et la Revolution" (1907). В сотрудничестве с ними же
написана драма из жизни революционеров: "Маков цвет" (1908). Драма
Мережковского "Павел I" (1908) вызвала судебное преследование, но
суд оправдал автора, и книга была освобождена от ареста. Первое собрание
сочинений Мережковского издано товариществом М.О. Вольф (1911 - 13) в 17 т.,
второе - Д.И. Сытиным в 1914 г. в 24 т. (с библиографическим указателем,
составленным О.Я. Лариным).
Романы
Мережковского и книга о Толстом и Достоевском переведены на многие языки и
создали ему громкую известность в Западной Европе. - Отличительные черты
разнообразной деятельности Мережковского - преобладание головной надуманности
над непосредственным чувством. Обладая обширным литературным образованием и
усердно следя за европейским литературным движением, Мережковский почти всегда
вдохновляется настроениями книжными. Менее всего Мережковский интересен как
поэт. Стих его изящен, но образности и одушевления в нем мало, и, в общем, его
поэзия не согревает читателя. Он часто впадает в ходульность и напыщенность.
По содержанию своей поэзии Мережковский сначала всего теснее примыкал к
Надсону . Не будучи "гражданским" поэтом в тесном смысле слова, он
охотно разрабатывал такие мотивы, как верховное значение любви к ближнему
("Сакья-Муни"), прославлял готовность страдать за убеждения
("Аввакум") и т. п. На одно из произведений первого периода деятельности
Мережковского - поэму "Вера" - выпал самый крупный успех его как
поэта; живые картины духовной жизни молодежи начала 1880-х годов заканчивается
призывом к работе на благо общества. С конца 1880-х годов Мережковского
захватывает волна символизма и ницшеанства. Мистицизма или хотя бы романтизма
в ясном до сухости писательском темпераменте Мережковского совершенно нет,
почему и "символы" его переходят в ложный пафос и мертвую аллегорию.
- Широко задумана "трилогия" Мережковского, долженствующая
изобразить борьбу Христа и Антихриста во всемирной истории. Крайняя
искусственность замысла, мало заметная в первом романе, ярко выступила на вид,
когда трилогия была закончена. Если еще можно было усмотреть борьбу Христа с
Антихристом в лице Юлиана отступника, то уже чисто внешний характер носит это
сопоставление в применении к эпохе Ренессанса, когда с возрождением античного
искусства якобы "воскресли боги" древности. В третьей части трилогии
сопоставление держится исключительно на том, что раскольники усмотрели
Антихриста в Петре. Самый замысел сопоставления Христа и Антихриста не
выдерживает критики; с понятием о Христе связано нечто бесконечно-великое и
вечное, с понятием об Антихристе - исключительно суеверие. То же самое можно
сказать и о другом лейтмотиве трилогии - заимствованной у Ницше мысли, что
психология переходных эпох содействует нарождению сильных характеров,
приближающихся к типу "сверх-человека": представление о
"переходных" эпохах противоречит идее непрерывности всемирной
истории и постепенности исторической эволюции. Особенно очевидна
искусственность этой идеи в применении к Петру; в исторической науке прочно
установился взгляд, что Петровская реформа была лишь эффектным завершением
задолго до того начавшегося усвоения европейской культуры. В чисто
художественном отношении выше других первый роман. В нем много предвзятости,
психология Юлиана-Отступника полна крупнейших противоречий, но отдельные
подробности разработаны порой превосходно. Предприняв поездку в Грецию,
тщательно ознакомившись с древней и новой литературой о Юлиане, автор проникся
духом эллинизма и сумел передать не только внешний быт античности, но и самую
ее сущность. В "Воскресших богах" Мережковский с особенным
увлечением отдался той стороне ницшеанства, которая заменяет мораль
преклонением перед силой и ставит искусство "по ту сторону добра и
зла". Мережковский на всем протяжении романа подчеркивает полное
нравственное безразличие великого художника, вносящего одно и то же воодушевление
и в постройку храма, и в план особого типа домов терпимости, в придумывание
разных полезных изобретений, и в устройство "уха тирана Дионисия", с
помощью которого сыщики незаметно могут подслушивать. Вторая часть трилогии,
как и третья - не вполне художественные произведения; не меньше половины
занимают выписки из подлинных документов, дневников и т. п. Еще меньше можно
причислить оба романа к подлинной истории. Благодаря, однако, хотя и
тенденциозной, но яркой мысли, подкрепленной колоритными цитатами, "Воскрешение
Боги" - одна из интереснейших книг по Ренессансу; это признано даже в
богатой западноевропейской литературе. В третьей части трилогии Петр
"Великий" в значительной степени меркнет, и на первый план выступает
Петр более "Грозный", чем "Грозный" царь Иван . Перед нами
проходят картины дикого распутства, безобразнейшего пьянства, грубейшего
сквернословия и во всей этой азиатчине главную роль играет великий насадитель
"европеизма". Мережковский сконцентрировал в одном фокусе все
зверское в Петре. Новую серию исторических тем Мережковский начал драмой
"Павел I" и большим романом "Александр I". Личность Павла и
трагедия его смерти освещены автором самостоятельно, без принижения личности
императора. Александровская эпоха разработана довольно поверхностно, а
декабристское движение - даже легкомысленно. Стремясь отыскать в декабристах
"человеческое, слишком человеческое", автор затушевал в них то
несомненно-геройское, которое в них было. - В критических работах своих
Мережковский отстаивает те же принципы, которых держится в творческой
деятельности. В первых его статьях, например, о Короленке, еще чувствуется
струя народничества начала 80-х годов, почти исчезающая в книжке "О
причинах упадка современной литературы", а в позднейших статьях, уступающая
место не только равнодушию к прежним идеалам, но даже какому-то вызывающему
презрению к ним. В 1890-х годах мораль ницшевских "сверх-человеков"
так увлекает Мережковского, что он готов отнести стремление к нравственному
идеалу к числу мещанских условностей и шаблонов. В книжке "О причинах
упадка современной русской литературы" не мало метких характеристик, но
общая тенденция неясна; автор еще не решался вполне определенно поставить
скрытый тезис своего этюда - целебную силу и утилитарной школы русской
критики, но собственные его статьи очень тенденциозны. Так, поглощенный
подготовительными работами для второго романа трилогии, он в блестящем, но
крайне парадоксальном этюде о Пушкине находил в самом национальном русском
поэте "флорентинское" настроение. В период увлечения религиозными
проблемами Мережковский подходил к разбираемым произведениям по преимуществу
с богословской точки зрения. Эта специальная точка зрения не помешала,
однако, исследованию Мережковского о Толстом и Достоевском стать одним из
самых оригинальных явлений русской критики. Сам художник, Мережковский тонко
анализирует сущность художественной манеры Толстого, которого характеризует
как ясновидца плоти, в противоположность ясновидцу духа - Достоевскому.
Замечательно владея искусством перемешивать собственное изложение искусно
подобранными цитатами, Мережковский сделал из своего исследования одну из
увлекательнейших русских книг. Как в исследовании о Толстом и Достоевском, так
и в других статьях попытки Мережковского обосновать новое религиозное
миросозерцание сводятся к следующему. Мережковский исходит из старой теории
дуализма. Человек состоит из духа и плоти. Язычество "утверждало плоть в
ущерб духу", и в этом причина того, что оно рухнуло. Христианство церковное
выдвинуло аскетический идеал "духа в ущерб плоти". В действительности
же Христос "утверждает равноценность, равносвятость Духа и Плоти" и
"Церковь грядущая есть церковь Плоти Святой и Духа Святого". Рядом с
"историческим" и уже "пришедшим" христианством должна
наступить очередь и для "апокалиптического Христа". В человечестве
теперь обозначилось стремление к этому "второму Христу".
Официальное, "историческое" христианство Мережковского называет
"позитивным", т. е. успокоившимся, остывшим. Оно воздвигло перед
человечеством прочную "стену" определенных, окаменевших истин и
верований; оно не дает простора фантазии и живому чувству. В частности
"историческое" христианство, преклоняющееся перед аскетическим
идеалом, подвергло особенному гонению плотскую любовь. Для
"апокалиптических" чаяний Мережковского вопрос пола есть по
преимуществу "наш новый вопрос"; он говорит не только о "Святой
Плоти", но и о "святом сладострастии". Этот довольно
неожиданный переход от религиозных чаяний к сладострастию смущает и самого
Мережковского. В ответ на обвинения духовных критиков он готов признать, что в
его отношении к "историческому христианству" есть "опасность
ереси, которую можно назвать, в противоположность аскетизму, ересью астартизма,
т. е. кощунственного смешения и осквернения духа плотью". Несравненно
ценнее другая сторона религиозных исканий Мережковского. Второй из его
"двух главных вопросов, двух сомнений" - "более действенный,
чем созерцательный вопрос о бессознательном подчинении исторического
христианства языческому Imperium Romanum": об отношении церкви к
государству. Став в начале 1900-х годов в главе
"религиозно-философских" собраний, Мережковский подверг резкой
критике всю нашу церковную систему, с ее полицейскими приемами насаждения
благочестия. Эта критика, исходящая от кружка людей, заявлявших, что они не
атеисты и не позитивисты, а искатели религии, в свое время произвела сильное
впечатление. Как публицист, Мережковский слишком неустойчив в своих симпатиях
и антипатиях, чтобы иметь серьезное влияние. Он выступал и как апологет
самодержавия, и как защитник идей диаметрально-противоположных. Не всегда
устойчив Мережковский и как практический деятель; в 1912 г. произвело очень неблагоприятное впечатление обнародование его странно-ласковой переписки с
А.С. Сувориным . - Обширную литературу о Мережковском см. в библиографии А.Г.
Фомина во II т. "Литературы ХХ в.", под ред. С.А. Венгерова (Москва,
изд., "Мир"). С. Венгеров.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://perfilov.narod.ru/